Сомневающаяся в себе сверхдержава
Это заглавная статья в январском номере (2024 года) журнала Foreign Affairs, от одного из самых популярных американских "международников" - Фарида Закария. На мой взгляд, поднятые в статье вопросы резюмируют всё то, что произошло с США в 2023 году. Фарид Закария пытается приободрить публику, но его аргументы выглядят устаревшими и поэтому не состоятельными.
Большинство американцев считают, что их страна находится в упадке. В 2018 году, когда Исследовательский центр Pew Research Center спросил американцев, каковы, по их мнению, будут результаты деятельности их страны в 2050 году, 54 процента респондентов согласились, что экономика США будет выглядеть слабее. Еще большее число опрошенных, 60 процентов, согласились с тем, что США станут менее важны в мире. В этом нет ничего удивительного, в течение некоторого времени политическая атмосфера была пропитана ощущением, что страна движется в неправильном направлении. Согласно многолетнему опросу Gallup, доля американцев, которые “удовлетворены” тем, как идут дела, за 20 лет не превысила 50 процентов. В настоящее время она составляет 20 процентов.
На протяжении десятилетий одним из способов размышления о том, кто победит на президентских выборах, был вопрос: кто более оптимистичный кандидат? От Джона Кеннеди до Рональда Рейгана и Барака Обамы более благоприятные перспективы казались выигрышным билетом. Но в 2016 году США избрали политика, кампания которого была основана на обреченности и мраке. Дональд Трамп подчеркнул, что экономика США находится в “плачевном состоянии”, что Соединенные Штаты “не уважали, над ними насмехались и грабили” за границей, и что в мире “полный беспорядок”. В своей инаугурационной речи он говорил об “американской бойне”. В его нынешней кампании повторяются эти ключевые темы. За три месяца до объявления выдвижения своей кандидатуры на пост президента он выпустил видео под названием “Нация в упадке”.
Президентская кампания Джо Байдена в 2020 году была гораздо более традиционной. Он часто превозносил достоинства Америки и часто повторял знакомую фразу: “Наши лучшие дни еще впереди”. И все же большая часть его стратегии правления была основана на представлении о том, что страна следовала неправильным курсом даже при президентах-демократах, даже во время администрации Обамы-Байдена. В апрельской речи 2023 года советник Байдена по национальной безопасности Джейк Салливан раскритиковал “большую часть международной экономической политики последних нескольких десятилетий”, обвинив глобализацию и либерализацию в опустошении промышленной базы страны, экспорте американских рабочих мест и ослаблении некоторых ключевых отраслей. Позже на страницах Foreign Affairs он напишет, что обеспокоен тем, что “хотя Соединенные Штаты оставались выдающейся державой мира, некоторые из их наиболее важных мускулов атрофировались”. Это знакомая критика неолиберальной эпохи, когда немногие процветали, многие деградировали.
Это выходит за рамки простой критики. Многие политические меры администрации Байдена направлены на исправление очевидной опустошенности США, продвигая логику, согласно которой их промышленность и население нуждаются в защите и помощи с помощью тарифов, субсидий и других видов поддержки. Отчасти такой подход может быть политическим ответом на реальность того, что некоторые американцы на самом деградировали и живут в критически колеблющихся штатах, что делает важным добиться их расположения и их голосов. Но средства правовой защиты - это гораздо больше, чем политическое ассорти, они имеют далеко идущие последствия. В настоящее время в США самые высокие тарифы на импорт со времен Закона Смута-Хоули 1930 года. Экономическая политика Вашингтона становится все более оборонительной, направленной на защиту страны, которая предположительно теряла в развитии за последние несколько десятилетий.
Грандиозная стратегия США, основанная на ошибочных предположениях, собьет страну и весь мир с пути истинного. При проведении каждой меры США остаются в лидирующем положении по сравнению со своими основными конкурентами. Тем не менее, она сталкивается с совершенно иным международным ландшафтом. Многие державы по всему миру набрали силу и уверенность в себе. Они не будут безропотно подчиняться директивам Америки. Некоторые из них активно стремятся бросить вызов доминирующему положению Соединенных Штатов и порядку, который был построен вокруг этого. В этих новых обстоятельствах Вашингтону нужна новая стратегия, которая понимала бы, что он остается грозной державой, но действует в гораздо менее спокойной обстановке в мире. Задача Вашингтона - действовать быстро, но не в страхе. Однако сегодня США по-прежнему охвачены паникой и неуверенностью в себе.
ПО-ПРЕЖНЕМУ НОМЕР ОДИН
Несмотря на все разговоры об американской дисфункции и упадке, реальность совершенно иная, особенно по сравнению с другими богатыми странами. В 1990 году доход на душу населения в США (измеряемый с точки зрения покупательной способности) был на 17 процентов выше, чем в Японии, и на 24 процента выше, чем в Западной Европе. Сегодня он на 54 и 32 процента выше, соответственно. В 2008 году, при текущих ценах, экономика Америки и еврозоны были примерно одинакового размера. Экономика США сейчас почти вдвое больше экономики еврозоны. Тем, кто винит политику Вашингтона в десятилетиях американского застоя, можно задать вопрос: с какой развитой экономикой Соединенные Штаты хотели бы поменяться местами за последние 30 лет?
С точки зрения жесткой силы страна также находится в экстраординарном положении. Историк экономики Ангус Мэддисон утверждал, что величайшей державой мира часто является та, которая лидирует в самых важных технологиях того времени — Нидерланды в семнадцатом веке, Соединенное Королевство в девятнадцатом веке и Соединенные Штаты в двадцатом веке. Америка в двадцать первом веке может быть даже сильнее, чем в двадцатом. Сравните ее положение, скажем, в 1970-х и 1980-х годах с сегодняшним. В то время ведущие технологические компании того времени — производителей бытовой электроники, автомобилей, компьютеров — можно было найти в Соединенных Штатах, также как в Германии, Японии, Нидерландах и Южной Корее. Фактически, из десяти самых ценных компаний в мире в 1989 году только четыре были американскими, а остальные шесть - японскими. Сегодня девять из первой десятки - американские.
Более того, общая рыночная капитализация десяти самых ценных технологических компаний США превышает совокупную стоимость фондовых рынков Канады, Франции, Германии и Соединенного Королевства. И если США полностью доминируют в технологиях настоящего, сосредоточенных на оцифровке и Интернете, то, похоже, они также готовы добиться успеха в отраслях будущего, таких как искусственный интеллект и биоинженерия. В 2023 году, на момент написания этой статьи, США привлекли 26 миллиардов долларов венчурного капитала для стартапов в области искусственного интеллекта, что примерно в шесть раз больше, чем у Китая, следующего по величине получателя. В сфере биотехнологий на Северную Америку приходится 38 процентов мировых доходов, в то время как на всю Азию приходится 24 процента.
Кроме того, Соединенные Штаты лидируют в том, что исторически было ключевым атрибутом силы нации: в энергетике. Сегодня это крупнейший в мире производитель нефти и газа - больше даже, чем Россия или Саудовская Аравия. США также массово расширяют производство экологически чистой энергии, отчасти благодаря стимулам, предусмотренным Законом о снижении инфляции от 2022 года. Что касается финансов, взгляните на список банков, признанных “глобально системно важными” Советом по финансовой стабильности, базирующимся в Швейцарии надзорным органом, в США таких банков вдвое больше, чем в соседней стране, Китае. Доллар остается валютой, используемой почти в 90 процентах международных транзакций. Несмотря на то, что долларовые резервы центральных банков сократились за последние 20 лет, ни одна другая валюта-конкурент даже близко не подходит к этому.
Наконец, если демография - это судьба, то у США светлое будущее. Единственная среди стран с развитой экономикой мира, ее демографический профиль достаточно здоров, даже если он ухудшился в последние годы. Коэффициент рождаемости в США сейчас составляет около 1,7 ребенка на женщину, что ниже уровня воспроизводства населения в 2,1. Но это выгодно отличается от 1,5 в Германии, 1,1 в Китае и 0,8 в Южной Корее. Важно отметить, что США компенсируют свою низкую рождаемость иммиграцией и успешной ассимиляцией. Страна ежегодно принимает около миллиона легальных иммигрантов, и это число сократилось за время правления Трампа и COVID-19 лет, но с тех пор восстановилось. Каждый пятый из всех людей на земле, живущих за пределами страны своего рождения, проживает в США, а численность иммигрантов в них почти в четыре раза превышает численность Германии, следующего по величине центра иммиграции. По этой причине, в то время как в Китае, Японии и Европе, по прогнозам, в ближайшие десятилетия произойдет сокращение численности населения, США должны продолжать расти.
Конечно, у США много проблем. У какой страны их нет? Но у нее есть ресурсы для решения этих проблем гораздо проще, чем у большинства других стран. Падение рождаемости в Китае, например, наследие политики "одного ребенка", оказывается, невозможно обратить вспять, несмотря на всевозможные стимулы правительства. И поскольку правительство хочет сохранить монолитную культуру, страна не собирается принимать иммигрантов в качестве компенсации. Напротив, у уязвимых мест США часто есть готовые решения. У страны высокая долговая нагрузка и растущий дефицит бюджета. Но ее общая налоговая нагрузка невелика по сравнению с другими богатыми странами. Правительство США могло бы получить достаточно доходов, чтобы стабилизировать свои финансы и поддерживать относительно низкие налоговые ставки. Одним из простых шагов было бы введение налога на добавленную стоимость. Разновидность НДС существует во всех других крупных экономиках мира, часто со ставками около 20 процентов. Бюджетное управление Конгресса подсчитало, что пятипроцентный НДС принесет 3 триллиона долларов в течение десятилетия, а более высокая ставка, очевидно, увеличит прибыль еще больше. Таким образом это не картина непоправимой структурной дисфункции, которая неумолимо приведет к краху.
МЕЖДУ МИРАМИ
Несмотря на свою силу, США не руководят однополярным миром. 1990-е годы были миром без геополитических конкурентов. Советский Союз рушился (и вскоре его преемница, Россия, пошатнулась бы), а Китай все еще был младенцем на международной арене, производя менее двух процентов мирового ВВП. Подумайте, что Вашингтон был способен сделать в ту эпоху. Чтобы освободить Кувейт, он вел войну против Ирака при широкой международной поддержке, включая дипломатическое одобрение Москвы. Это положило конец войнам в Югославии. Это заставило Организацию освобождения Палестины отказаться от терроризма и признать Израиль, и это убедило премьер-министра Израиля Ицхака Рабина заключить мир и пожать руку на лужайке Белого дома лидеру ООП Ясиру Арафату. В 1994 году даже Северная Корея, казалось, была готова присоединиться к американским рамкам и прекратить свою программу создания ядерного оружия (кратковременный провал в дружеском сотрудничестве, от которого она быстро оправилась). Когда финансовые кризисы обрушились на Мексику в 1994 году и страны Восточной Азии в 1997 году, США спасли положение, организовав масштабную финансовую помощь. Все дороги вели в Вашингтон.
Сегодня США сталкиваются с миром, в котором есть реальные конкуренты и гораздо больше стран, энергично отстаивающих свои интересы, часто вопреки Вашингтону. Чтобы понять новую динамику, рассмотрим не Россию или Китай, а Турцию. Тридцать лет назад Турция была послушным союзником США, безопасность и процветание которой зависели от Вашингтона. Всякий раз, когда Турция переживала очередной из своих периодических экономических кризисов, США помогали ей выходить из них. Сегодня Турция - гораздо более богатая и политически зрелая страна, возглавляемая сильным, популярным и популистским лидером Реджепом Тайипом Эрдоганом. Он регулярно бросает вызов СоША, даже когда поступают просьбы на самом высоком уровне.
Вашингтон оказался не готов к такому сдвигу. В 2003 году США планировали вторжение в Ирак на два фронта — из Кувейта на юге и из Турции на севере, — но не смогли заручиться упреждающей поддержкой Турции, предполагая, что смогут получить согласие этой страны, как это было всегда. Фактически, когда Пентагон запросил помощи, турецкий парламент отклонил запрос, и вторжение пришлось осуществлять поспешно. В 2017 году Турция подписала сделку по покупке ракетной системы у России — дерзкий шаг для члена НАТО. Два года спустя Турция снова показала США нос, напав на курдские силы в Сирии, американских союзников, которые только что помогли победить там "Исламское государство".
Ученые спорят о том, является ли мир в настоящее время однополярным, биполярным или многополярным, и есть показатели, которые можно использовать в каждом конкретном случае. США остаются единственной сильнейшей страной при суммировании всех показателей жесткой силы. Например, у них в эксплуатации 11 авианосцев по сравнению с двумя китайскими. Наблюдая, как такие страны, как Индия, Саудовская Аравия и Турция, поигрывают мускулами, можно легко представить, что мир многополярен. Тем не менее, Китай явно является второй по величине державой, и разрыв между двумя ведущими странами и остальным миром значителен: экономика Китая и его военные расходы превышают показатели следующих трех стран, вместе взятых. Разрыв между двумя ведущими державами и всеми остальными был принципом, который побудил ученого Ганса Моргентау популяризировать термин “биполярность” после Второй мировой войны. С падением экономической и военной мощи Великобритании, утверждал он, Соединенные Штаты и Советский Союз были на несколько лиг впереди всех других стран. Распространяя эту логику на сегодняшний день, можно сделать вывод, что мир снова стал биполярным.
Но могущество Китая также имеет пределы, обусловленные факторами, выходящими за рамки демографии. У него есть только один союзник по договору, Северная Корея, и горстка неофициальных союзников, таких как Россия и Пакистан. У США десятки союзников. На Ближнем Востоке Китай не проявляет особой активности, несмотря на один недавний успех в восстановлении отношений между Ираном и Саудовской Аравией. В Азии он экономически вездесущ, но также постоянно сталкивается с противодействием со стороны таких стран, как Австралия, Индия, Япония и Южная Корея. В последние годы западные страны стали опасаться растущей мощи Китая в области технологий и экономики и предприняли шаги по ограничению его доступа на свои рынки.
Пример Китая помогает прояснить, что есть разница между силой и влиянием. Сила складывается из твердых ресурсов — экономических, технологических и военных. Влияние менее ощутимо. Это способность заставить другую страну сделать то, чего она в противном случае не сделала бы. Грубо говоря, это означает отклонение политики другой страны в том направлении, которое вы предпочитаете. В конечном счете, в этом и заключается смысл власти: быть способным преобразовать ее силу во влияние. И по этому критерию и Соединенные Штаты, и Китай сталкиваются с миром ограничений.
Другие страны выросли в плане ресурсов, что подпитывает их уверенность, гордость и национализм. В свою очередь, они, вероятно, будут более решительно заявлять о себе на мировой арене. Это верно для небольших стран, окружающих Китай, но также и для многих стран, которые долгое время находились в подчинении Соединенных Штатов. И есть новый класс средних держав, таких как Бразилия, Индия и Индонезия, которые ищут свои собственные отличительные стратегии. При премьер-министре Нарендре Моди Индия проводила политику ”многовариантности", выбирая, когда и где объединяться с Россией или США. В группе БРИКС она даже присоединилась к Китаю, стране, с которой совсем недавно, в 2020 году, вступила в смертельные пограничные стычки.
В статье 1999 года “Одинокая сверхдержава”, опубликованной на страницах этого журнала, политолог Сэмюэл Хантингтон попытался заглянуть за пределы однополярности и описать формирующийся мировой порядок. Термин, который он придумал, был “однополярный”, чрезвычайно неуклюжий оборот речи, но который отражает нечто реальное. В 2008 году, когда я пытался описать возникающую реальность, я назвал ее “постамериканским миром”, потому что меня поразило, что наиболее характерной чертой было то, что все пытались сориентироваться в мире, поскольку однополярность США начала ослабевать. По-прежнему кажется, что это лучший способ описать международную систему.
НОВЫЙ БЕСПОРЯДОК
Рассмотрим два крупных международных кризиса текущего времени: конфликт на Украине и войну Израиля с ХАМАСом. По мнению президента России Владимира Путина, его страна была унижена в эпоху однополярности. С тех пор, главным образом в результате роста цен на энергоносители, Россия смогла вернуться на мировую арену в качестве великой державы. Путин восстановил мощь российского государства, которое может извлекать доходы из своих многочисленных природных ресурсов. И теперь он хочет отменить уступки, на которые Москва пошла в однополярную эпоху, когда она была слаба. Он стремился вернуть те части Российской империи, которые занимают центральное место в видении Путиным великой России — прежде всего Украину, но также и Грузию. Молдова, где Россия уже закрепилась в отколовшейся республике Приднестровье, может стать следующей.
Действия Путина на Украине были основаны на представлении о том, что США теряют интерес к своим европейским союзникам и что они слабы, разделены и зависят от российских энергоносителей. Он поглотил Крым и пограничные районы восточной Украины в 2014 году, а затем, сразу после завершения строительства трубопровода "Северный поток-2", доставляющего российский газ в Германию, решил приняться за Украину. Он надеялся завоевать страну, тем самым обратив вспять величайшую неудачу, которую Россия пережила в однополярную эпоху. Путин просчитался, но это не был безумный шаг. В конце концов, его предыдущие действия встречали небольшое сопротивление.
На Ближнем Востоке геополитический климат формировался постоянным желанием Вашингтона уйти из региона военным путем в течение последних 15 лет. Эта политика началась при президенте Джордже Буше, который был наказан фиаско войны, которую он начал в Ираке. Это продолжалось при президенте Бараке Обаме, который заявил о необходимости уменьшить влияние США в регионе, чтобы Вашингтон мог заняться более насущной проблемой подъема Китая. Эта стратегия рекламировалась как поворот к Азии, но также и как разворот от Ближнего Востока, где администрация считала, что США чрезмерно тратятся в военной сфере. Этот сдвиг был подчеркнут внезапным и полным уходом Вашингтона из Афганистана летом 2021 года.
Результатом стало не счастливое формирование нового баланса сил, а скорее вакуум, который настойчиво пытались заполнить региональные игроки. Иран расширил свое влияние благодаря войне в Ираке, которая нарушила баланс сил между суннитами и шиитами региона. После свержения суннитского режима Саддама Хусейна Ираком управляло шиитское большинство, многие лидеры которого имели тесные связи с Ираном. Это расширение иранского влияния продолжилось и в Сирии, где Тегеран поддержал правительство Башара Асада, позволив ему пережить жестокий мятеж. Иран поддерживал хуситов в Йемене, "Хезболлу" в Ливане и ХАМАС на оккупированных территориях Израиля.
Потрясенные всем этим, арабские государства Персидского залива и некоторые другие умеренные суннитские государства начали процесс молчаливого сотрудничества с другим великим врагом Ирана, Израилем. Этому растущему союзу, важной вехой которого стали Соглашения Авраама 2020 года, казалось, было суждено завершиться нормализацией отношений между Израилем и Саудовской Аравией. Препятствием для такого союза всегда был палестинский вопрос, но отступление Вашингтона и успехи Тегерана заставили арабов игнорировать этот некогда центральный вопрос. Внимательно наблюдая за происходящим, ХАМАС, союзник Ирана, решил сжечь дом, вернув внимание к группе и ее делу.
Самый серьезный вызов нынешнему международному порядку исходит из Азии, с ростом могущества Китая. Это может вызвать еще один кризис — гораздо более масштабный, чем два предыдущих, — если Китай попытается испытать решимость США и их союзников, попытавшись насильственно воссоединить Тайвань с материковой частью. Пока что нерешительность китайского лидера Си Цзиньпина по поводу применения военной силы служит напоминанием о том, что его страна, в отличие от России, Ирана и ХАМАСА, многое выигрывает от тесной интеграции в мир и его экономику. Но сохранится ли эта сдержанность - вопрос открытый. И возросшие шансы вторжения на Тайвань сегодня по сравнению, скажем, с тем, что было 20 лет назад, являются еще одним сигналом ослабления однополярности и подъема "постамериканского мира".
Еще одним признаком уменьшения влияния США в этом формирующемся порядке является то, что неформальные гарантии безопасности могут уступить место более формальным. На протяжении десятилетий Саудовская Аравия жила под американским зонтиком безопасности, но это было своего рода джентльменское соглашение. Вашингтон не давал никаких обязательств или гарантий Эр-Рияду. Если бы Саудовской монархии угрожала опасность, она должна была надеяться, что президент США в то время придет ей на помощь. Фактически, в 1990 году, когда Ирак угрожал Саудовской Аравии после вторжения в Кувейт, президент Джордж Буш—старший действительно пришел на помощь с военной силой, но от него не требовали этого никакие договоры или соглашения. Сегодня Саудовская Аравия чувствует себя намного сильнее, и за ней активно ухаживает другая мировая держава, Китай, который на сегодняшний день является ее крупнейшим клиентом. При своем напористом наследном принце Мухаммеде бен Салмане королевство стало более требовательным, требуя от Вашингтона официальных гарантий безопасности, подобных тем, что распространяются на союзников по НАТО, и технологий для создания атомной промышленности. Остается неясным, удовлетворят ли США эти просьбы. Этот вопрос связан с нормализацией отношений между Саудовской Аравией и Израилем, но сам факт того, что требования Саудовской Аравии воспринимаются всерьез, является признаком меняющейся динамики власти.
СТОЙКОСТЬ
Международному порядку, который США построили и поддерживали, бросают вызов на многих фронтах. Но они остаются самым могущественным игроком в этом порядке. Ее доля в мировом ВВП остается примерно такой же, какой она была в 1980 или 1990 годах. Возможно, что более важно, она приобрела еще больше союзников. К концу 1950-х годов коалиция “свободного мира”, которая сражалась в холодной войне и должна была победить в ней, состояла из членов НАТО — Соединенных Штатов, Канады, 11 западноевропейских стран, таких как Греция, Турция, а также Австралия, Новая Зеландия, Япония и Южная Корея. Сегодня коалиция, поддерживающая вооруженные силы Украины или вводящая санкции против России, расширилась и включает почти все страны Европы, а также небольшое количество других государств. В целом, “Запад Плюс” охватывает около 60 процентов мирового ВВП и 65 процентов мировых военных расходов.
Задача борьбы с российским экспансионизмом реальна и грандиозна. До конфликта экономика России была примерно в десять раз больше экономики Украины. Ее население почти в четыре раза больше. Ее военно-промышленный комплекс огромен, но нельзя допустить, чтобы ее действия увенчались успехом. Одной из ключевых особенностей либерального международного порядка, установленного после Второй мировой войны, было то, что границы, измененные грубой военной силой, не признаются международным сообществом. С 1945 года было совершено очень мало успешных актов агрессии подобного рода, что резко контрастирует с предыдущими годами, когда границы по всему миру регулярно переходили из рук в руки из-за войн и завоеваний. Успех России в ее неприкрытом завоевании разрушит с таким трудом созданный прецедент.
Перед Китаем стоит другая задача. Независимо от его точной экономической траектории в предстоящие годы, Китай остается сверхдержавой. На его экономику уже приходится около 20 процентов мирового ВВП. По военным расходам она уступает только США. Хотя она и близко не обладает таким влиянием на мировой арене, как Соединенные Штаты, ее способность влиять на страны по всему миру возросла, в немалой степени благодаря широкому спектру займов, грантов и помощи, которые она предлагает. Но Китай не является государством-нарушителем, как Россия. Он разбогател и стал могущественным внутри международной системы и благодаря ей, ему гораздо сложнее разрушить эту систему.
В более широком смысле Китай ищет способ расширить свое влияние. Если он считает, что не может найти другого способа сделать это, кроме как играть за кадром, то он это сделает. Соединенные Штаты должны учитывать законные усилия Китая по усилению своего влияния в соответствии с его растущим экономическим влиянием, одновременно сдерживая незаконные. За последние несколько лет Пекин стал свидетелем того, как его чрезмерно агрессивная внешняя политика привела к обратным результатам. Теперь тамо тказались от своей напористой "дипломатии Волка-воина”, и некоторая надменность предыдущих заявлений Си Цзиньпина о “новой эре” китайского господства уступила место признанию сильных сторон Америки и проблем Китая. По крайней мере, по тактическим соображениям Си Цзиньпин, похоже, ищет modus vivendi с Америкой. В сентябре 2023 года он заявил группе сенаторов США: “У нас есть 1000 причин улучшить китайско-американские отношения, но ни одной причины их разрушить”.
Независимо от намерений Китая, США обладают значительными структурными преимуществами. У них уникальное географическое и геополитическое положение. Они окружены двумя бескрайними океанами и двумя дружественными соседями. Китай, с другой стороны, растет на перенаселенном и враждебном континенте. Каждый раз, когда он напрягает мускулы, он отталкивает одного из своих могущественных соседей, от Индии до Японии и Вьетнама. Несколько стран региона — Австралия, Япония, Филиппины, Южная Корея — являются фактическими союзниками США по договору и принимают американские войска. Такая динамика сдерживает Китай.
Альянсы Вашингтона в Азии и других местах действуют как оплот против его противников. Чтобы эта реальность сохранялась, США должны укрепить свои альянсы и сделать это центральным элементом своей внешней политики. Действительно, это было в основе подхода Байдена к внешней политике. Он восстановил связи, которые ослабли при администрации Трампа, и укрепил те, которые ещё не были задеты. Он установил контроль над мощью Китая и укрепил альянсы в Азии, но при этом стремился наладить рабочие отношения с Пекином. Он отреагировал на украинский кризис со скоростью и мастерством, которые, должно быть, удивили Путина, который сейчас сталкивается с Западом, который отвык от российской энергетики и ввел самые суровые санкции против великой державы в истории. Ни один из этих шагов не устраняет необходимости для Украины побеждать на поле боя, но они создают контекст, в котором "Запад Плюс" имеет существенные рычаги влияния, а Россию ждет мрачное будущее.
ОПАСНОСТЬ УПАДКА
Самый большой изъян в подходах Трампа и Байдена к внешней политике — и здесь они действительно сходятся — проистекает из их схожих пессимистических взглядов. Оба предполагают, что США стали великой жертвой созданной ими международной экономической системы. Оба предполагают, что страна не может конкурировать в мире открытых рынков и свободной торговли. Разумно ввести некоторые ограничения на доступ Китая к экспорту высокотехнологичных товаров Соединенных Штатов, но Вашингтон пошел гораздо дальше, введя пошлины для своих ближайших союзников на сырьевые товары - от пиломатериалов до стали и стиральных машин. Он ввел требования о том, чтобы средства правительства США использовались для “покупки американцев”. Эти положения являются даже более ограничительными, чем пошлины. Тарифы повышают стоимость импортных товаров; “покупайте американское” препятствует покупке иностранных товаров по любой цене. Даже разумная политика, такая как стремление к "зеленой" энергетике, подрывается повсеместным протекционизмом, который отталкивает друзей и союзников США.
Нгози Оконджо-Ивеала, генеральный директор Всемирной торговой организации, утверждает, что богатые страны в настоящее время совершают акты крайнего лицемерия. Потратив десятилетия на то, чтобы призвать развивающиеся страны к либерализации и участию в открытой мировой экономике и критикуя страны за протекционизм, субсидии и промышленную политику, Западный мир перестал практиковать именно то, что он давно проповедовал. Достигнув богатства и власти при такой системе, богатые страны решили подняться по карьерной лестнице. По ее словам, они “теперь больше не хотят конкурировать на равных условиях и предпочли бы вместо этого перейти к системе, основанной на силе, а не на правилах”.
Официальные лица США тратят много времени и энергии на разговоры о необходимости поддержания международной системы, основанной на правилах. В ее основе лежит система открытой торговли, созданная Бреттон-Вудским соглашением 1944 года и Генеральным соглашением по тарифам и торговле 1947 года. Государственные деятели, вышедшие из Второй мировой войны, увидели, к чему привели национализм соперничества и протекционизм, и были полны решимости не допустить возвращения мира на этот путь. И они преуспели, создав мир и процветание, которые распространились на все четыре уголка земли. Разработанная ими система свободной торговли позволила бедным странам стать богатыми и могущественными, сделав войну и попытки завоевать территорию менее привлекательными для всех.
Порядок, основанный на правилах, - это нечто большее, чем торговля. Это также включает в себя международные договоры, процедуры и нормы — видение мира, для которого характерны не законы джунглей, а определенная степень порядка и справедливости. И здесь США лучше проповедовали, чем практиковали. Война в Ираке была грубым нарушением принципов ООН против неспровоцированной агрессии. Вашингтон регулярно выбирает, какие международные конвенции он соблюдает, а какие игнорирует. Он критикует Китай за нарушение Конвенции ООН по морскому праву, когда Пекин заявляет о суверенитете над водами в Восточной Азии — не говоря уже о том, что сам Вашингтон никогда не ратифицировал этот договор. Когда Трамп отказался от ядерной сделки с Ираном, подписанной всеми другими великими державами, несмотря на подтверждение того, что Тегеран придерживается ее условий, он разрушил надежду на глобальное сотрудничество в решении ключевой проблемы безопасности. Затем он поддержал вторичные санкции, чтобы заставить другие великие державы не торговать с Ираном, злоупотребив силой доллара, что ускорило усилия Пекина, Москвы и даже европейских столиц по поиску альтернатив долларовой платежной системе. Американский односторонний подход допускался в однополярном мире. Сегодня он заставляет искать — даже среди ближайших союзников США способы избежать его, противостоять ему и бросить вызов.
Привлекательность Соединенных Штатов во многом заключалась в том, что страна никогда не была имперской державой масштаба Соединенного Королевства или Франции. Она сама была колонией. Она находится далеко от основных арен мировой политики силы и поздно и неохотно вступила в две мировые войны двадцатого века. Она редко искала территорию, когда выходила за границы. Но, возможно, прежде всего, после 1945 года она сформулировала видение мира, учитывающее интересы других. Мировой порядок, который она предложила, создала и поддержала, был хорош для США, но также хорош и для остального мира. Она стремилась помочь другим странам подняться к большему богатству, уверенности и достоинству. Это остается величайшей силой Соединенных Штатов. Люди по всему миру могут хотеть кредитов и помощи, которые они могут получить от Китая, но у них есть ощущение, что мировоззрение Китая, по сути, направлено на то, чтобы сделать Китай великим. Пекин часто говорит о “взаимовыгодном сотрудничестве”. У Вашингтона есть опыт реального осуществления этого.
СОХРАНЯЙТЕ ВЕРУ
Если США откажутся от этого широкого, открытого, великодушного видения мира из страха и пессимизма, они потеряют большую часть своих естественных преимуществ. Слишком долго это рационализировало отдельные действия, противоречащие его общепризнанным принципам, как исключения, которые США должны делать, чтобы укрепить свое собственное положение и тем самым укрепить структуру в целом. Для получения быстрого результата нужно нарушать нормы. Но вы не можете разрушить систему, основанную на правилах, чтобы спасти ее. Остальной мир наблюдает и учится. Страны уже участвуют в конкурентной гонке, вводя субсидии, преференции и барьеры для защиты собственной экономики. Страны уже нарушают международные правила и указывают на лицемерие Вашингтона в качестве оправдания. К сожалению, эта модель включает в себя неуважение предыдущего президента к демократическим нормам. Правящая партия Польши распространяла теории заговора в духе Трампа после того, как проиграла недавние выборы, а заявления президента Бразилии Жаира Болсонару о фальсификации результатов выборов побудили его сторонников организовать атаку на столицу его страны в стиле 6 января.
Самый тревожный вызов международному порядку, основанному на правилах, исходит не от Китая, России или Ирана. Он исходит от США. Если Америка, охваченная преувеличенными страхами перед собственным упадком, откажется от своей ведущей роли в мировых делах, это создаст вакуум власти по всему миру и побудит различные державы и игроков попытаться внести сумятицу. Мы видели, как выглядит постамериканский Ближний Восток. Представьте нечто подобное в Европе и Азии, но на этот раз с великими державами, а не региональными, совершающими разрушительные действия, и с сейсмическими глобальными последствиями. Тревожно наблюдать, как часть Республиканской партии возвращается к изоляционизму, который характеризовал партию в 1930-х годах, когда она решительно выступала против вмешательства США, даже когда Европа и Азия уже горели.
С 1945 года Америка обсуждает характер своего взаимодействия с миром, но вопрос вовсе не в том, следует ли ей участвовать в процессах. Если бы страна действительно обратилась вовнутрь, это означало бы отступление сил порядка и прогресса. Вашингтон по-прежнему может определять повестку дня, создавать альянсы, помогать решать глобальные проблемы и сдерживать агрессию, используя при этом ограниченные ресурсы — значительно ниже уровня, который он тратил во время холодной войны. Пришлось бы заплатить гораздо более высокую цену, если бы система порядка рухнула, усилились державы-изгои, а экономика открытого мира дала трещину или закрылась.
С 1945 года США играют центральную роль в установлении нового типа международных отношений, которые на протяжении десятилетий набирали силу и глубину. Эта система служит интересам большинства стран мира, а также интересам Соединенных Штатов. Она сталкивается с новыми стрессами и вызовами, но многие могущественные страны также извлекают выгоду из мира, процветания и мира правил и норм. У тех, кто бросает вызов существующей системе, нет альтернативного видения, которое сплачивало бы мир, они просто стремятся к узкому преимуществу для себя. Несмотря на все свои внутренние трудности, США, превыше всех других, по-прежнему обладают уникальными способностями и позициями для того, чтобы играть центральную роль в поддержании этой международной системы отношений. До тех пор, пока Америка не потеряет веру в свой собственный проект, нынешний международный порядок может процветать на десятилетия вперед.