«Демографический переход» в Южной Корее

Так называемый «демографический переход» в Южной Корее привлекает особое внимание экономистов, социологов и демографов из-за того, что южнокорейская рождаемость самая низкая в мире, теперь она составляет менее одного ребёнка на женщину, а в столице около 0,5. При ознакомлении с русскоязычной научной литературой видны непонимание причинно-следственных связей, недосказанность, зашоренность, ограниченность и предвзятость, настоящая статья призвана устранить существующие недочёты, а также развивает Демографический причинно-следственный анализ.

Ниже в таблице показаны этапы «демографического перехода» в Корее, за основу взята периодизация, которую предложил южнокорейский социолог и демограф Ду-Суб Ким (профессор факультета социологии в Университете Ханьян с 1984 года) [1]. Я позволил себе несколько обогатить её, используя другие научные источники, мои дополнения помечены курсивом и снабжены соответствующими отсылками, также мной добавлены показатели суммарного коэффициента рождаемости (СКР) и этапы 6, 7 и 8. Ещё удалён столбец «Миграция», так как для данного исследования миграционные потоки можно опустить.

Под своей таблицей с пятью этапами «демографического перехода» в Южной Корее профессор Ду-Суб Ким делает следующее пояснение:

«В основе теории демографического перехода лежит предположение о том, что экономическое развитие, индустриализация, урбанизация, а также изменения в ценностях и нормах являются предпосылками для спада рождаемости (Notestein, 1953; Caldwell, 1982; Srikantan, 1982). Другими детерминантами выступают снижение смертности и миграция. Несмотря на некоторые разногласия относительно причинно-следственных связей между ними, начало падения смертности обычно рассматривается в качестве отправной точки при анализе сдвига рождаемости в сторону падения (Nerlove and Schultz, 1970; Schultz, 1973; Gregory and Campbell, 1976; Mauldin and Berelson, 1978). Как правило, миграция в города облегчает демографическое давление в сельских районах и задерживает начало снижения рождаемости в них. Однако массовая урбанизация создаёт условия для снижения рождаемости и ускоряет темпы демографического перехода (Friedlander, 1969; Mosher, 1980a). Третья группа аргументов говорит о роли западных технологий, когда главной силой, способствующей снижению рождаемости в развивающихся странах, выступили программы планирования семьи, которые финансировали и помогли организовать международные организации».

Итак, первый этап «демографического перехода» Кореи в период до 1910 года мы рассматривать не будем, так как по нему информация весьма недостаточна, начнём со второго.

С 1910 по 1945 год весь Корейский полуостров находится под властью колониального режима Японии, после аннексии Корея стала называться «Генерал-губернаторство Тёсэн». В те времена метрополия проводила политику довоенного натализма [10], а поскольку корейское население рассматривалось как ресурс в будущей войне, то она автоматически распространилась на Корею, однако с некоторыми оговорками.

В доколониальной Корее аборты были разрешены, но японцы криминализировали их в 1912 году, запретив даже при беременности после изнасилования, карались женщины и исполнители, они допускались только в случае угрозы жизни матери, при соответствующем решении врача.

Примерно с конца 10-х годов в корейских СМИ и в среде экспертного сообщества начали активно обсуждать следующие: феминизм и улучшение положения женщин (созданы специальные женские журналы); наделение женщины единоличным правом самой решать, когда и сколько заводить детей (лишение мужчин права на продолжение рода); средства и методы снижения рождаемости, их эффективность и инструкции применения; «проблема населения»; мальтузианство и неомальтузианство; евгеника (врач И Капсу основал Ассоциацию евгеники в 1933 году); международное движение за контроль рождаемости, прежде всего США и Европа; ущерб от множества родов; снижение рождаемости как средство борьбы с «бедностью»; велась пропаганда контрацептивных технологий и естественных способов предупреждения беременности (прерывание полового акта, продление грудного вскармливания); внедряется философия о «новой женщине» – самоопределение, самореализация, саморазвитие, сексуальное освобождение, независимость от мужчины, свобода действий, право голоса и пр. конструкты в рамках первой глобальной волны феминизма.

Все эти публикации и дискуссии, зарождение мальтузианского, феминистического и евгенического движения были обусловлены процессами в Японии, США и Европе, тут надо понимать, что, как и во множестве других случаев, корейцы и японцы оказались в орбите более влиятельных сил, они были лишь объектами воздействия, которых захватили западные концепции и идеологии.

Так, в довоенной Японии существовало местное мальтузианское движение, например, в 1920-х годах Кеикичи Исимото и Исо Абэ (основал Японское Фабианское общество в 1921 году) выступали за контрацепцию, необходимость регулирования рождаемости и поощрение миграции в другие страны. После 22-го идеи об управлении населением и равноправии полов получили ещё большее распространение из-за визита в страну Маргарет Сэнгер – американская радикальная феминистка, евгеник, фашист, расист, стояла у истоков практического антинатализма в США и на международном уровне [11-13]. В Токио, Осаке и других городах появились общества контроля рождаемости и контрацептивные консультационные центры. Безусловно, японские события оказали влияние на Корею.

Позже, понимая опасность проникновения западных течений антинатализма [14], власти Японии переходят к законодательным ограничения. В 1930 году принято постановление, призванное ограничить распространение «вредных противозачаточных», а в 36-м в этот список включили «Кольцо Ота» (предшественник внутриматочной спирали) [15]. В 1935 году правительство запретило движение за контроль над рождаемостью (активисты преследовались), так как стремилось к приумножению численности японцев в военных целях [16].

В контексте демографической политики Японии, начало войны с Китаем (1937-45) стало переломным моментом. Премьер-министр Коноэ Фумимаро призвал нацию к всеобщей мобилизации во имя установления «нового порядка» в Восточной Азии, большое и растущее народонаселение стало рассматриваться как преимущество, требование правительства создавать японцев «высоко качества» подчёркивало особую важность евгенических мер и расовой гигиены.

Таким образом, после подавления акторов антинатализма в метрополии и вступления Японии в период военной мобилизации, с 1937 года в корейских СМИ прекратилось обсуждение контроля рождаемости, колониальные власти начали поощрять многодетность, распространение презервативов и других противозачаточных стали ограничивать.

Тема снижения темпов роста населения вновь стала предметом общественного и экспертного обсуждения с окончанием японской оккупации. После раздела полуострова на две части по результатам войны 1950-1953 годов в Южной Корее победили антинаталисты, разумеется, при вмешательстве США, американцев и мирового движения контроля рождаемости, прежде всего Международной федерации планирования семьи (МФПС), основанной Маргарет Сэнгер в 1952 году.

Через год после визита делегации МФПС, в 1961 году введена государственная стратегия снижения рождаемости (далее Стратегия), её интегрировали в систему здравоохранения, противозачаточные раздавали бесплатно или по закупочной цене (спустя 10 лет по всей стране работают 2,4 тыс. специалистов по «планированию семьи»). Стратегия рассматривалась как необходимость для достижения целей экономического роста и модернизации. Тогда же создаётся НПО Корейская федерация планирования семьи, она тесно сотрудничала с ООН и была местным подразделением МФПС, то есть, средства шли из США и европейских стран. Но первые частные организации начали возникать ещё в 40-х годах. При начальном этапе власти и активисты из частного сектора основные усилия сосредоточили на распространении контрацепции, стерилизациях и тотальной пропаганде малодетности под лозунгами «Иметь меньше детей и лучше их воспитывать», «Два ребёнка достаточно, независимо от пола», «Не больше двух детей» и подобными (позже начали внедрять однодетность). Прежде всего действовали в сельской местности, где проживало более 70% населения.

В 1964 году при финансовой поддержке правительства США и Швеции запустили программу передвижных контрацептивных пунктов, они колесили по труднодоступным сельским районам, через два года её расширили. В том числе мобильные бригады устанавливали женщинам внутриматочную спираль «Петля Липса», которую изобрёл Совет по народонаселению (глобальная организация по снижению рождаемости, основана Джоном Д. Рокфелером 3-м в 1952 году) [17, 18], вели пропаганду и обучали медиков ставить спирали и делать стерилизации. За четыре года установлено более 65 тыс. спиралей, стерилизовано свыше 4 тыс. мужчин и обучено 2,5 деревенских врачей. Эти впечатляющие результаты достигнуты благодаря хорошей организации, грамотному управлению и высоким зарплатам [19].

Дела в снижении рождаемости и достижении целевых показателей шли настолько хорошо, что в 1966 году политику «планирования семьи» признали самой успешной в мире [20]. С целью изучения антинаталистской программы страну ежегодно посещало около 150 делегатов, в основном из «развивающихся» стран. По Южной Корее проводили научные конференции, писали множество статей. Разумеется, позже успешный опыт начал внедряться в других государствах Азии, Африки и Латинской Америки.

Корейская федерация планирования семьи начала в 1968 году реализовать масштабный и очень успешный проект по организации в сёлах «Клубов матерей», очень скоро ими охвачено 17 тыс. деревень, а к 76-му насчитывалось около 30 тыс. клубов и 750 тыс. членов [21, 22]. Активистки, как правило возрастом 20-45 лет, получали денежное вознаграждение за каждого нового участника программы «планирования семьи». Для понимания, тогда общая численность женщин детородного возраста была около 6 млн, мы видим, охват был широкий. Клубы занимались следующим: обход каждого дома, пропаганда отказа от рождения детей, бесплатное распространение контрацепции (или по себестоимости), регулярные собрания женщин, насаждение идеологии феминизма и свержение мужской иерархии. Мужчины сразу поняли угрозу и запрещали своим жёнам посещать их, нередко на этой почве возникали ссоры и насилие. «Клубы матерей» позволили проникнуть в структуру сельского общества, они сделали женщин целью и основным средством распространения противозачаточных и антинатализма [23].

За первые 7 лет реализации Стратегии СКР удалось снизить с 6 до 4,5, при этом в период 1968-71 год установилось плато на этом уровне. Видя пробуксовку, корейские учёные начали писать статьи [21], где указывали на необходимость улучшить программы «планирования семьи», увеличить число «хорошо подготовленных работников» и расширить исследования в области контрацепции. Что и было вскоре сделано [24], после чего рождаемость снова начала падать, достигнув уровня вымирания (2,1) в 83-году. В следующем году СКР упал до 1,7 и объявленная правительством в 1981 году «норма воспроизводства» населения на уровне два ребёнка в семье была перевыполнена.

Работница службы «планирования семьи», начало 70-х (обратите внимание на эмблему с одним ребёнком)

Примеры пропаганды

«Неважно дочь или сын, давайте рожать и воспитывать не больше 2-х детей»

«Давайте заведём двух детей и хорошо их воспитаем»

«Даже два ребенка на семью - это слишком много для нашей перенаселенной страны»

Уголовный кодекс от 1953 года запрещает аборты при любых обстоятельствах, но для ускорения снижения рождаемости их разрешают в 1973 году при ряде положений: женщина или отец ребёнка страдают психическими, наследственными или инфекционными заболеваниями (евгеника), беременность в результате изнасилования или инцеста, угроза жизни матери. В реальности процедуры осуществляли по фальшивым показаниям и правительство поощряло абортирование [25], поэтому оно резко выросло после снятия запрета. Полностью аборт легализовали только в 2021 году.

Аборты, контрацепция, рабочая сила и СКР [19, 26-28]

Доля замужних женщин и мужчин, использующих контрацептивные технологии [19]

По советам американцев многие страны ввели систему материальных и иных стимулов с целью снижения рождаемости. В этом отношении Южная Корея была наиболее щедра, в 80-е годы плата женщине за стерилизацию составляла: 45 долл. если у неё больше двух детей; 110 долл. – два ребёнка; 330 долл. – один ребёнок. Шри-Ланка, Бангладеш, Пакистан, Индия и Непал в то время выплачивали за стерилизацию от 3 до 17 долл., а Бангладеш и Индия платили ещё и за внутриматочную спираль [13]. Также медицинский персонал получал деньги за установку внутриматочных спиралей и стерилизации, врачи могли злоупотреблять положением ради дополнительного заработка.

Программы снижения рождаемости не создавались с нуля, изучался опыт Пуэрто-Рико, Тайваня, Японии, Сингапура, Индии и других стран, где правительства ввели режим контроля численности населения до Южной Кореи. Теоретические модели брались из работ американских демографов и социологов. Финансовую, техническую, организационную, исследовательскую, контрацептивную и иную поддержку оказывали [13, 29] такие крупнейшие силы антинатализма как Совет по народонаселению, Кларенс Д. Гэмбл (Фонд Патфайндер), Международная федерация планирования семьи, Агентство США по международному развитию (АМР США), Шведское агентство по развитию и сотрудничеству, Фонд ООН в области народонаселения, Азиатский фонд, Оксфам и пр. В деньгах проблем не было. Например, в отчёте для Конгресса от 1978 года глава Отдела по народонаселению АМР США Реймерт Т. Равенхольт отметил: мы можем выделить ряд стран, где программы «планирования семьи» стали основной причиной быстрого снижения рождаемости, наиболее яркими примерами, где помощь АМР США сыграла решающую роль, являются Индонезия, Южная Корея, Таиланд и Колумбия [30].

Изначально первую скрипку в реализации Стратегии играли мужчины-врачи, а в 70-х годах к ним присоединились социологи, статистики и демографы. Отмечается, что эти медики обучались в США на деньги Фонда Рокфелера или Фонд Форда, первая партия отправилась на учёбу ещё в 1945 году [20]. Тут мы видим стандартную схему, когда американские НПО и власти готовят колониальную «элиту» и агентуру, которая будет отрабатывать интересы Вашингтона и «глубинного государства» (сверхобщество) [31, 32]. Затем «своим людям» помогают сделать карьеру, пробраться во власть, создать сети, так и произошло в Южной Корее.

Следует признать, успех Стратегии также связан с быстрой урбанизацией, которую проводили в рамках индустриализации (как и в СССР). Если в 1955 году Южная Корея была аграрной страной с традиционным обществом и долей городского населения 24%, то к 85-му урбанизация достигла 60%. Как мы понимаем, в те времена создать промышленность без перемещения людей в города было невозможно, а важнейшую роль урбанизации в снижении рождаемости признают все, именно поэтому её поддерживают ООН, Всемирный банк [33] и другие антинаталисты. Также город быстро убил расширенную семью и ввёл норму на нуклеарный тип семьи (родители и дети), снизил браки и деторождение в раннем возрасте, способствовал западнизации и модернизации общества, усугубил феминизм, ускорил крах традиционных ценностей, а также уничтожил естественное положение вещей, когда в социальных отношениях женщина находится в подчинённом положении. Однако как показывает опыт других стран, проведение урбанизации не обязательно, достаточно воздействовать на сельских жителей, обеспечить им контрацептивные технологии, стерилизации и аборты.

Хочу сделать небольшое отступление о феминизации Южной Кореи. Первое. Гражданское феминистическое движение запущено одновременно с западным, в конце 19-го века, наибольшее развитие оно получило после окончания Второй мировой войны и раздела Корейского полуострова на два государства в 1953 году.

Второе. Режим государственного феминизма установлен в 1948 году, тогда принята либеральная Конституция и женщин уравняли в правах с мужчинами, они получили возможность влиять на власть и быть её частью. В 1983 году президент создал Национальный комитет по вопросам политики в отношении женщин, тогда же появляется Корейский институт развития женщин, после чего режим слал ещё более жёстким. Через пять лет появляется Министерство по политическим вопросам для решения проблем женщин, начиная с 1987 года в интересах женского пола принято около десяти специальных законов [34]. Подытоживая первые два пункта следует признать, что гражданский и государственный феминизм в Южной Корее очень силён, ничем не уступает странам Запада и России.

Третье. Обе вышеуказанные части феминизма начали инфицироваться в систему в рамках Стратегии, индустриализации и модернизации, проводимой правительством. Напоминаю закон демографии: модернизация или (и) детрадиционализация поведения и целеполагания женщин неминуемо приводят к депопуляции. А феминизм – это главная детерминанта перехода рождаемости к вымиранию, из него выходят десятки иных антинаталистских явлений.

Четвёртое. Ранние теоретики феминизма (почти все из них это мужчины) [35, 36], утверждали, что женщина находится в подчинённом положении, её якобы «эксплуатируют» в семье. Для «освобождения» предлагалось одно – возможность работать вне дома и получать достойную оплату труда. Позже это предложение реализовалось в полной мере, причём независимо от формы ведения народного хозяйства, женщины начали массово поступать в экономику капиталистических и социалистических стран, в том числе в Южной Корее и КНДР. И вот тут возникает основополагающий этический вопрос. Что для женщины и общества лучше, семья и домашняя работа, или эксплуатация вне дома? Отвечая на него обязательно нужно учесть три фактора: 1. Закон демографии гласит – высокая доля занятости женщин неминуемо приводит к снижению СКР к уровню вымирания; 2. Современный домашний труд во много крат облегчён благодаря автоматизации, улучшению бытовых условий, увеличению возможности не готовить пищу, появлению новых средств, делающих уход за маленьким ребёнком простым, развитию детских садиков и так далее; 3. Искинизация (внедрение искусственного интеллекта), автоматизация и роботизация позволяют в массовом порядке заменить женщин, они могут перенаправляться в сферу народоприумножения, многодетные матери будут получать достойное вознаграждение за рождение детей и работу по дому, а также пенсию. Я полагаю, что, прежде всего, женщина должна заниматься семьёй, теперь это легко и просто, на «экономической потогонке» ей не место.

Возвращаемся к основному предмету статьи. В исследовании для Архивного центра Рокфелеров говорится: «Контроль численности народонаселения был частью программ развития стран третьего мира, которые разработали страны Запада, прежде всего США, Фонд Рокфелера, Фонд Форда и ООН. При этом контроль населения изображается как стратегия в рамках Холодной войны» [20]. Таким образом, южнокорейская программа снижения рождаемости целиком укладывается в указанную логику, когда «процветающая», капиталистическая и прозападная Южная Корея противопоставляется «отсталой», коммунистической и просоветской КНДР. Но какова цена «развития»? Депопуляция. А это высшая степень деградации системы. Найти баланс очень сложно, но можно, например, как есть в Израиле, и России предстоит это сделать.

«Источником данного кризиса [депопуляция Южной Кореи] явилась «избыточная эффективность» национальной программы планирования семьи, проводившейся в РК с 1960-х годов» – резюмирует кандидат экономических наук Е.В. Красова [22].

В обзорном научном докладе Всемирного банка отмечается, что «корейская программа была одной из самых сильных в мире, но в неё включили не все антинаталистские меры, она могла стать ещё успешнее». В качестве дополнения приводится следующее: аборты, убеждать людей откладывать брак на более поздний возраст, стимулы и сдерживающих факторы с целью снижения рождаемости, послеродовая помощь, наделение низшего медицинского персонала правом устанавливать внутриматочные спирали, стерилизовать женщин нужно было ещё на первом этапе программы, поощрение аптек или магазинов к продаже противозачаточных и презервативов [19].

В 2010 году известный американский демограф Карл Хауб задался вопросом [37]: «Южнокорейская политика в области народонаселения была слишком эффективной?» Я полагаю, что нет, так как на снижение рождаемости к уровню вымирания ушло 22 года, когда как Япония достигла такого результата за 7 лет, а Ирану и Сингапуру понадобилось 10 лет [38-40].

С 2006 года власти начали внедрять программу повышения рождаемости (примерно то же, что и в России), на неё уже потратили почти 300 млрд долл., но СКР только упал с 1,1 до 0,7, он не мог вырасти, так как применяются исключительно материальные стимулы и всё делается в рамках либеральной системы.

Половозрастная пирамида населения Южной Кореи

По итогу 2023 года суммарный коэффициент рождаемости (СКР) в Южной Корее составил 0,72 (в столице городе Сеул - 0,55), в 2024 году прогнозируется снижение СКР до 0,68. Это самая низкая рождаемость в мире. При этом для воспроизводства населения (сейчас у них менее 51 млн) необходимо иметь СКР равный 2,2. Вымирание южных корейцев началось несколько лет назад, пока оно небольшое, но в ближайшем будущем приобретёт обвальный характер, так как исчерпаны ресурсы демографической инерции. Например, в 2023 году естественная убыль населения была 123 тысячи (умерло 352,7 тысяч, а родилось 230 тысяч).

Южная Корея стала первой страной в мире, которая объявила «чрезвычайную демографическую ситуацию национального масштаба». В июне 2024 года президент страны Юн Сок Ёль заявил, что правительство задействует «общегосударственную систему комплексного реагирования, пока проблема низкой рождаемости не будет решена» [41]. Будут вводить новые меры [42], по сути, предложено расширить уже существующую программу, то есть, власти надеются решить очень сложную проблему деньгами, но как показывает предыдущий опыт многих стран и самой Южной Кореи, это к нужному повышению рождаемости не приведёт.

Причины депопуляции южных корейцев хорошо изучены, вот основные из них: 1. Ранее реализованная стратегия снижения рождаемости; 2. Государственный и гражданский феминизм; 3. Вовлечение женщин в образование и на рынок труда; 4. Смещение целеполагания и смыслов в антинатализм, малодетность и деградацию; 5. Бедность – дороговизна жилья, люди не могут позволить себе даже одного ребёнка; 6. Урбанизация и индустриализация. Старая и новая программа стимуляции неспособна сколь значимо повлиять на перечисленное, они население ни к чему не обязывают, выполнены в духе «прав человека», не подразумевают систему ограничений-поощрений и нет попытки создать страту многодетных, которые будут получать от государства и частного сектора определённый жизненный минимум. Так что СКР в Южной Корее так и останется в диапазоне меньше единицы.

Вывод. Применять к Южной Корее понятие «демографический переход» неверно, поскольку снижение рождаемости ниже уровня воспроизводства и последующая депопуляция это следствия государственной антинаталистской стратегии (прежде всего), которая появилась и осуществлялась при участии внешних сил, в основном из США. Управляемое снижение рождаемости было очень эффективным и стало одним из самых быстрых в мире